|
главная -> проза -> Хроносома. Рождение фараона.
Хроносома. Рождение фараона.Пшеница и ячмень проросли на седьмой день. Их ярко-зеленые и густые, как никогда ростки крошечным, но сочным пятном выделялись на серовато-желтом клочке ткани. Лучшая ученица Изиды Таута, хотя и получила рекомендации от наставницы, посмотрела на них и растерялась. "Думаю, - заявила она взволнованному Пта, - роды все же случатся. Но кого явит миру ваша избранница... - Чернокожая толстуха отрешенно пошевелила на удивление длинными пальцами свободной руки, уставившись на тряпочку, которую держала другой. - Нам неизвестно". От ткани характерно пахло мочой, которой любимица плейонас неделю "тестировала" зерна. Образцовая акушерка не пыталась скрыть замешательства. Уж она-то знала, как важно для ее наставницы получение положительного результата. И как расстроит богов случайная, пусть даже позитивная ошибка. И хотя толстуха давненько мечтала порадовать госпожу, нести груз ответственности она не решилась. Послала гонца с результатами тестов к Изиде, и та подтвердила благое известие - во чреве присутствуют семена будущих детей. Здоровые и крупные.Долгожданная весть, как удар кнутом хлестнула счастливца-Пта куда-то в мозг. Накатила внезапная слабость. Он ощутил блаженную негу во всем теле и сел. Прямо здесь же, где застало известие. На ступенях маммизи, в котором обычно принимала беременных женщин меламподов Таута. Испуганная Мерит Сатепа*, не сообразив еще, что случилось, бросилась поднимать его, привалившегося к колонне и отряхивая белоснежный передник, запачканный рыжей пылью. Акушерка прикрикнула на нее и поманила пальцем в прохладное чрево помещения. Ошалевший отец утвердительно кивнул головой: теперь ей как никогда необходимы правильные рекомендации. Он посмотрел вслед уходящей акушерке и ни с того, ни с сего усмехнулся: та и впрямь со спины походила на гиппопотама, вставшего на дыбы. А эти ее густые черные кудряшки на голове?! Недаром людям она виделась, как неповоротливое животное с львиной головой! Когда до нее окончательно дошло, что происходит, Мерит велела наварить впрок много пива и послала за лучшим гончаром города. Потому что брат слишком легкомыслен "для этих глупостей", так он называет науки, дошедшие от древних врачевателей. Потому что он и не подумает о главных вещах. Он-то точно не прикажет домашним слугам сложить удобное кирпичное кресло и обильно смазать ее саму пивом, укладывая на ложе для беременных. Пта слушал ее тихие оправдания на его вопросы, смотрел на высоко поднятые, словно в изумлении, брови и улыбался про себя - пусть себе тешится. Хотя, конечно, с акушерками-то он сам договорится. Нужны и Изида и Таута обе непременно. А все остальное - пустяки. Теперь важно не расстраивать Сатепу. Главное - пусть все идет своим чередом. И внешне, и внутри. Жаль, он долго еще не узнает, кто там, у нее. Таута уверяет, что двойня, а Изида сомневается. Нет приборов, никто не озаботился сделать визоры для таких случаев. Вот что значит - не ждали... Уж и мать ее, злодейка, являлась с сожалениями своими, мол, родила бездетное дитя. И чесноком набивали бедную девочку вечерами, а поутру нюхали, чем пахнет изо рта. Пахло чесноком. Проходимость фаллопиевых труб оказалась доказанной. Изида потерянно кивала и разводила руками. А он поверил. И не ошибся. * * * Потянул легкий предвечерний ветерок, в кронах пальм зашелестело. Высоко под кровлей заверещали птенцы ласточки в ожидании родителей с пищей. Из-за колеблющейся занавеси на входе дома вкусно потянуло прожарившимся мясом. Сатепа перекусила и ушла в дом. Столик во дворе пестрел цветами, горшками с вином, медом и боузой, гранатами и виноградом разных сортов. Вино он велел наполовину разбавлять водой - чтобы не вредить ребенку. И теперь, сидя у пруда, плейонас в одиночку попивал темное неразбавленное пиво. Краем глаза он заметил, как нечто серое молнией метнулось по ровной глади дворового пруда - средоточия прохлады и уюта. Отражение сокола** в воде мелькнуло и исчезло. И тут же во дворик заглянула вечно озабоченная мать жены Адиба. Он точно знал, женщина заглянула не просто так, от безделья. От нее так и веяло таинственностью. И розовым маслом - шарик под цветным колпачком подпрыгивал на волосах от волнения. Слегка прищурив густо подведенные зелено-серым (малахит со свинцом) покрасневшие от пыли глаза, она смотрела на зятя. Высоко поднятые, как у дочери, брови, делали взгляд растерянным. После длинного ритуального приветствия теща выбрала вазу с вином, понюхала, кивнула одобрительно и озвучила основное: - Я думаю, время пришло. Надо ей подготовиться. - Она протянула шнурок с черной фигуркой. Пта лениво потянулся за странным подарком, но тут же отдернул руку. Адиба смотрела встревоженно и озадаченно: - Амулет для рожениц. Солнцерогая Хатор из черного дерева. Я сама с ним рожала всех детей. Помогает. Передай ей сам, луноликий. От меня она вряд ли возьмет это. Да, он знал. Мерит всегда боялась внимания своей семьи. С того самого злопамятного дня, когда божественный "брат" спас ее от погребения заживо во дворе их дома. Она обходила стороной квартал родственников, чтобы не встречаться с теми страшными воспоминаниями. - Возьми. Я очень хочу, чтобы все получилось. - Мать умоляюще подняла на него глаза и тут же отвела взгляд. Плейонас улыбнулся кончиками губ: к чему ей эта деревяшка, когда роды примут единственный профессиональный врач и лучшая акушерка на земле?! - Отдай, мне так будет спокойнее, под охраной предков. - Тех, к которым ты ее отдавала закопать? - рявкнул Пта, грохнув кружкой по столу. Та смешалась, глаза налились слезами, поставила вазу и ушла - быстро-быстро перебирая босыми ногами. Едва белый лоскут ее калазириса скрылся за кирпичными столбами ворот, из дома донесся душераздирающий крик. "Гадина", - зло отозвалось в голове Пта в адрес тещеньки. И он крикнул мальчишку-слугу, засылая его за повитухами. Руки дрожали. В горле пересохло. Крупными глотками осушив кувшин неразбавленного вина, Пта бросился в дом, на ходу теряя плетеные из папируса сандалии. Остановился, чтобы надеть, досадливо махнул рукой и ринулся в общий зал с босой левой ногой, сжимая в руке черную статуэтку. Сатепа была в спальне. Она стонала, стоя на корточках на помосте у кровати. Служанка, подкладывавшая ей подушки, замахала руками на господина: "Нельзя, нельзя!" Роженица улыбалась ему бледными искусанными губами: - Милый брат мой, все будет хорошо... Я знаю, они скоро выйдут сами. Надо только потерпеть. Подожди там, в саду... Тут шнурок выпал из его рук, Мерит указала взглядом: "Что это?" - А! - Он думал было промолчать, но признание вырвалось само: - Это мать твоя принесла тебе амулет для родов. Хатор ваша! - Последние два слова он выплюнул, словно ругательство. Молодая женщина кивнула, служанка взяла деревянное изображение богини и нацепила госпоже на шею. Ему показалось, что фамильный амулет с изображением Хатор стискивает тонкую шею. Черная змея шнурка давила, мешая дышать. А тут еще всплыло в памяти, как чернокожая бегемотиха низким бархатным голосом постоянно вдалбливала ему, что родами женщине необходимо вдыхать и выдыхать правильно! - Ооой, господин мой... Боги, боги мои, зачем вы оставили меня?! - вздрогнула жена. Пта прислушался к звукам снаружи - кто-то бежал. Что, Изида? Так долго... Он спросил, где болит. - Спину тянет, низ живота, - Забежал хромоногий гончар Бэс, начал наскоро складывать каменное кресло замысловатой формы. Она приподнялась, морщась и стараясь спрятать эту свою болезненность. - Знаешь, будто калеными щипцами вытаскивают внутренности. Маленькими-маленькими, крошечными кусочками... - ...чтоб подольше страдала, - едва слышно закончил он за нее. Таута все не шла. Ленивая растяпа! Он понимал, что неправ, но ничего не мог с собой поделать. Служанка все повторяла заданную ей науку про ровное дыхание. Правильная такая... Попробовала бы сама, я бы на тебя посмотрел... - Иди, милый брат... Он видел, как она стиснула зубы, пытаясь думать о ребенке. Но черная змея Хатор мешала. Она словно тянула вниз, к земле. В землю!!! Он испугался, заметался телом, не двигаясь с места. - О, Пта, мой бог, твои дети не хотят являться на этот свет! - Сатепа закричала, словно подтверждая его мысли, и он рванул за шнурок. Не смог порвать его, отчаянным жестом сбросил с нее и метнул в дальний угол комнаты. Влетела Таута, за ней Изида. Служанка вбежала с темным пивом и шафраном для втираний. Роженицу сложило пополам от разлитых в воздухе благовоний, помощница сзади надавила ей коленом на позвоночник, обильно поливая спину рожавшей пивом. Молодая женщина охнула, и ее вывернуло наизнанку, выбросив наружу сгусток раннего ужина. Сатепа закричала, стоя на корточках на двух крупных камнях посреди помещения. Громкий и надсадный ее крик разнесся по окрестностям здания. Изида грозным окриком выгнала Пта из помещения. Он вышел из спальни, шелестя занавеской, и тут только заметил, что потерял где-то и вторую сандалию. Любопытная прислуга шелестела по углам: "Как неприлично... Так орать родами... И чего она так горланит?.." - А вот чего! - самый мелкий проныра-сынок Сабира-пастуха выскользнул из дома едва ли не под ноги деревенского лекаря, притащившегося поглазеть вместе со всеми. - У ребенка голова огромная, так сказала Таута! Он головой ее и рвет! Вот роженица и кричит. А вы как думали? Непросто понести от богов! - Он подбоченился и скривил серьезную физиономию, насмешив всех вобравшихся. Пта прислушивался, оставшись в одиночестве в огромной зале. Он светился ужасом и тихой радостью. "Страх, - соображал он. - Он отравляет ей этот светлый день. Ей просто страшно - и все! Еще никто не рожал от богов!" Потом все стихло. Едва передвигаясь, словно после долгой и трудной работы, Пта вышел в свой сад. Ночная мгла свалилась на него. Влажный ветер трогал лицо, мошкара вилась, добровольно сгорая в пламени факела, подвешенного над распахнутыми далеко впереди, за стройными рядами гранатов воротами. Где-то вдали крикнул сокол. "Тот, давешний", почему-то подумалось Пта. - У тебя сын родился, - произнес внезапно прямо под ухом на родном языке плейонас голос Изиды. Из глубины дома прокричали что-то, чего он не разобрал из-за смешения нахлынувших невнятных чувств. - И дочь, - добавила она, похлопывая его успокаивающе по спине. - Поздравляю. Тебе удалось! Он наощупь дошел во тьме до столика с напитками, нащупал кувшин, где плескалось на слух больше половины вина, и влил в себя все, жадно причмокивая. "Мы победили, - прошептал Пта себе под нос. - Или... Он... разрешил нам".
------------ 25 марта 2010 г.
Поделиться (вам не трудно, а автору приятно): Читайте еще:
|